Интервью руководителя Росрыболовства Ильи Шестакова РИА Новости

Илья Шестаков: отечественной рыбы стало больше на полках магазинов

Что мешает рыбной отрасли России развиваться, как продовольственное эмбарго помогло отечественным производителям выйти на свой же рынок, стоит ли запрещать импорт консервов и смогут ли россияне когда-нибудь есть ложками черную икру, рассказал в интервью РИА Новости глава Федерального агентства по рыболовству Илья Шестаков.

Что мешает рыбной отрасли России развиваться, как продовольственное эмбарго помогло отечественным производителям выйти на свой же рынок, стоит ли запрещать импорт консервов и смогут ли россияне когда-нибудь есть ложками черную икру, рассказал в интервью РИА Новости заместитель министра сельского хозяйства РФ, глава Федерального агентства по рыболовству Илья Шестаков. Беседовали Ирина Андреева и Антон Мещеряков.

— Илья Васильевич, в начале года цены на рыбу заметно выросли и Росрыболовство заговорило о возможности введения экспортной пошлины для регулирования внутреннего рынка. Какова сейчас ситуация с ценами на рыбу? Есть ли необходимость думать о пошлине?

— Резкого изменения именно оптовых цен на рыбную продукцию мы не видим. Она обладает определенной сезонностью, но в целом рост варьируется на уровне 15%.

Есть позиции, которые с начала этого года идут с минусом по сравнению с 2014 годом. Поэтому какого-то скачка нет, и мы считаем, что сейчас необходимости регулирования с точки зрения введения пошлины или закрытия нет. В том числе и в силу того, что таким образом можем подорвать экономическую эффективность рыбного промысла, что тоже не в наших интересах.

Безусловно, мы мониторим ситуацию и следим за ценами, но пока они не вызывают серьезных опасений. Но мы говорим только об оптовых ценах, о ценах самих рыбаков. Что происходит после того, как рыбак сдал эту рыбу, это большая проблема, большой вопрос и логистика, дальнейшая реализация, количество перекупщиков, сетевые магазины. Считаю, что министерству промышленности и торговли необходимо на эту историю обратить более пристальное внимание. Мы, как агентство, не имеем возможности регулировать цену после того, как рыбаки ее реализовали.

— Стоит ли ждать удорожания рыбы до конца года?

— Могу сказать, что цена на основные виды рыб привязана к стоимости доллара и мы от этого никуда не уйдем, потому что живем в глобальном рынке, у рыбака всегда есть выбор — либо поставить за границу, либо поставить внутрь страны. И здесь, если будут сильные колебания, то пошлину и будем предлагать, как пошлину на зерно. Пока просто не видим необходимости.

Цена на красную рыбу будет зависеть от итогов лососевой путины. Пока мы идем с опережением 2013 и 2014 годов, но здесь есть некие опасения, связанные с поздним подходом горбуши к Сахалину, и мы следим за ситуацией.

Пока наш прогноз с учетом большого плюса на Камчатке оставляем, хотя есть опасения, что можем не доловить объем, который прогнозировали — на 15% больше, чем в прошлом году, когда выловили 60 тысяч тонн.

— Есть ли у отечественных производителей желание увеличивать производство черной икры?

— Да, есть, и достаточно много проектов, которые реализуются и планируются, в том числе по осетроводству.

— Когда мы будем есть икру ложками? Может, она стоит так дорого, потому что ее мало, а если увеличить предложение, снизится и цена?

— С одной стороны, это так, с другой стороны — не совсем. Черная икра — товар, который имеет и экспортный потенциал. Я думаю, что сказать о том, что можно серьезно снизить цену, невозможно. Вряд ли мы когда-нибудь будем добывать 400 тысяч тонн осетрины, как добываем лососевых и, соответственно, производим икры.

—  Компании не хотят этим заниматься, им это невыгодно?

— С точки зрения самого процесса это непростая история, потому что от начала проекта до первого получения икры проходит семь-восемь лет. Цикл очень большой. Поэтому для поддержки хозяйств мы сейчас приняли решение о субсидировании инвестиционных проектов, в том числе по осетровым.

— Что сейчас мешает развитию рыбной отрасли?

— Вообще проблем немало. Но один из основных факторов — это отсутствие стимула у рыбодобывающих компаний к развитию берега. А для нас важно, чтобы мы могли перерабатывать рыбу на берегу и дальше поставлять ее на территорию России, сокращая издержки.

В том числе надо менять структуру экспорта — отправлять не замороженную рыбу, по сути сырье, а переработанную рыбу, оставляя добавочную стоимость, налоговые поступления на территории России.

Второе — отсутствует стимул и для строительства нового современного флота. Третий вопрос — изношенность и раздробленность инфраструктуры.

— Что запрет ввоза рыбы из других стран дал рыбной отрасли?

— С точки зрения влияния на самих рыбаков стало лучше, так как производители получили возможность войти на внутренний рынок, которой раньше фактически не было.

Когда эмбарго ввели, сети сами начали искать товар. Безусловно, пошли к рыбакам, стали с ними разговаривать, начали их убеждать, что они готовы с ними работать. И могу сказать, что это привело к тому, что нашей отечественной рыбы стало больше на полках российских магазинов. Это, наверное, самый положительный для рыболовства эффект от введенных санкций. По оценкам доля рыбной продукции российского производства на внутреннем рынке увеличилась до 79,4% с 78,2% годом ранее.

— Сколько лет действия эмбарго России потребуется, чтобы обеспечить себя собственной рыбой?

— С точки зрения баланса Россия себя рыбой полностью обеспечивает: мы экспортируем больше, чем импортируем. Вопрос стоит в ассортименте.

Для нас более важно удержать те позиции, которые заняла рыба, выловленная в России. Не хочется, чтобы после отмены санкций та же норвежская рыба опять заместила российский лосось, палтус, зубатку, треску.

—  А почему норвежская рыба такая популярная? Она дешевле или же это вопрос рекламы?

— Это вопрос продвижения, создания предпочтений. Вот простой пример: одна из компаний поставляла из Норвегии семгу, но она что-то не покупалась. Они позвали норвежского маркетолога, который посмотрел и сказал: да вы же не тот цвет подобрали, россияне такой цвет рыбы не любят. Они приехали, им разложили колер и говорят: нужно, чтобы вот такой цвет был у рыбы, тогда россияне будут покупать. И норвежцы кормами создавали цвет. Она была темненькая, а россияне любят поярче.

Поэтому, к сожалению, мы не можем треску, выловленную в диком море, покрасить в оранжевый цвет и сделать ее более жирной.

— Когда вводили санкции, возникло предложение о запрете рыбных консервов. Инициатива поддержки не нашла, но все же почему возникла такая мысль? Была бы эта мера действительно эффективной?

— С точки зрения объема консервов, которые мы импортируем, доля именно санкционных стран не такая большая — это в основном страны Балтики.

Но если мы закрываем ввоз рыбы, логично закрыть и ввоз продукции переработки, чтобы наши рыбоперерабатывающие компании не испытывали давления со стороны импортной группы.

Этот шаг дал бы возможность нашим предприятиям производить дополнительный объем продукции и реализовывать ее.

— Вы ранее говорили, что в России есть проекты по выращиванию мальков атлантического лосося. Что это за проекты? Где они будут реализовываться?

— Основные площади под выращивание атлантического лосося у нас — это Мурманская область, там сейчас реализуется два крупных проекта.

Инициатором одного из проектов — строительство завода по выпуску малька атлантического лосося — стала компания " Русская аквакультура ". У нее в планах в 2016 году уже выйти на строительство этого завода. Пока еще конкретной мощности завода нет, они будут определены по результатам проектирования. Объемы инвестиций тоже пока рассчитываются.

— Сколько в России вообще потребляют атлантического лосося?

— Ранее потребление атлантического лосося было около 120 тысяч тонн в год, но после введения эмбарго оно значительно сократилось и сейчас около 40-60 тысяч тонн в год.

Объем, который сейчас есть на рынке, не целиком закрывается собственным производством России, есть поставки с Фарерских островов, из Исландии, Чили. Сами мы производим порядка 18-20 тысяч тонн лосося.

— Кстати, про Исландию, что будет, если Россия запретит поставки рыбы?

— В Исландии есть виды рыб, которые в балансе поставок на Россию играют значительную роль, — это и атлантическая сельдь, и пелагические виды рыб, такие как скумбрия. Мы в России скумбрию ловим, но к нам заходит скумбрия, которая не годится для засолки, для маринования, — она идет только в консервы.

Наши рыбаки также ловят и в открытых зонах ту скумбрию, которая могла бы доставляться на российский берег, но им экономически невыгодно осуществлять переход из той зоны в Мурманск, поэтому они везут ее в Исландию.

Возможно, в случае "закрытия" Исландии, эти потоки рыбы пойдут через Фарерские острова. Любое такое изменение чревато определенными рисками, спрогнозировать эти риски достаточно сложно.

Понятно, что мы не останемся без самой рыбы, но вопрос ценовой — это новые логистические цепочки, импортеры должны подстраиваться под новые реалии и это всегда приводит к некоему удорожанию.

— В преддверии Восточного экономического форума, который пройдет в сентябре, можете ли рассказать о сотрудничестве России с азиатскими инвесторами в рыбной отрасли? Чего нам ждать от них, а им — от нас? Заинтересованы ли они в инвестициях в экономику России?

— Мы заинтересованы в том, чтобы азиатские компании инвестировали в три направления — инфраструктура, береговая переработка и аквакультура.

Причем, если расставлять приоритеты, первое — это именно аквакультура и марекультура, затем — инфраструктура и береговая переработка, поскольку мы понимаем, что в береговой переработке очень сложная экономика. Сама ее экономическая эффективность по сравнению с переработкой на судне ниже. Но на береговой переработке можно обеспечить глубину переработки, более широкий ассортимент.

Также мы со всеми этими странами сотрудничаем в области рыболовства. Например, мы сейчас с Китаем прорабатываем вопрос о том, чтобы еще жестче подойти к регулированию на реке Амур с точки зрения вылова и добычи осетровых.

С нашей стороны ограничения введены, и мы осуществляем воспроизводство осетровых, проводим рыбоохранные мероприятия и хотели бы официально наложить мораторий на промышленный вылов осетровых по всему бассейну реки.

Считаем необходимым сделать соглашение, протокол более жестким, отрегулировать запрет промысла между двумя странами. Но в этом вопросе есть много нюансов. Мы предложили эту инициативу. Наши китайские коллеги ответили, что они ее изучают и смотрят на целесообразность введения такого ограничения.

— А есть сейчас идея по созданию при поддержке государства структуры по продаже рыбы?

— Я считаю, что в современных реалиях подобные проекты должны развиваться в рамках коммерческой деятельности. Если это востребовано на рынке, окупаемо, то коммерсанты и сами смогут все это реализовать. Если им и необходима какая-то помощь, то есть координационные группы, мы общаемся, они знают рыбацкое сообщество — по большому счету, здесь проблем нет.

Сейчас есть немало примеров специализированных магазинов. Но я не считаю целесообразным создание государственных структур в ритейле.

Государство, честно говоря, не очень хороший бизнесмен, да и не должно им быть. Если сейчас развиваются многопрофильные магазины, в которых представлены все продукты, включая рыбу, значит, это экономически оправдано. Если для потребителя будут привлекательнее небольшие специализированные магазины, то и этот сектор будет развиваться. Да и сейчас такие процессы идут.

— В этом году в Москве впервые прошел фестиваль "Рыбная неделя", есть ли смысл ее повторять? Мероприятие задумывалось для налаживания контактов между покупателями и рыбопроизводителями, которые жаловались, что они не могут выйти на рынок ритейла. В этой части неделя проблему решила?

— Действительно, мы деловую программу нацеливали на то, чтобы она носила системный и стратегический характер во взаимоувязке рыбаков и сетей.

Это было необходимо. Вопрос для тех компаний, которые действительно хотели выйти на рынок, в большей степени решился — они увеличили свои продажи и поставки в сетевые магазины и рестораны. Получился успешный эксперимент. Кстати, фестиваль сподвиг одного из наших ведущих рестораторов открыть новый — именно рыбный — ресторан, где будет только отечественная рыбная продукция.

Мы сейчас прорабатываем вопрос о возможности проведения осенью или весной "Рыбной недели" в Санкт-Петербурге. Возможно, в следующем году будем снова проводить в Москве. Мне кажется, действительно фестиваль позитивно прошел. Уже и правительство Москвы по-другому смотрит: сначала они боялись, что Москва будет пахнуть рыбой, а потом, когда они увидели, что все прошло достаточно красиво и эстетично, они сами предложили повторить.

— Как вы оцениваете результаты первых торгов на "рыбной бирже", которые в этом году впервые прошли в Санкт-Петербурге? Они были успешны?

— Пока состоялось лишь несколько аукционов, объемы торгов небольшие. Но уже хорошо, что сам процесс пошел.

Мое отношение к биржевым торгам не меняется. Биржа — это возможность для бизнеса, для продавца и покупателя найти дополнительные точки соприкосновения. Биржевая торговля должна основываться на интересе со стороны участников рынка, поэтому мы к этой аукционной площадке имеем отношение только с точки зрения моральной поддержки.

Мы считаем, что развивать биржу за счет государственного регулирования на данном этапе совершенно неправильно. Если начать заставлять рыбаков при отсутствии нормальной, четко созданной инфраструктуры реализовывать все на биржевых торгах, то это приведет к серым схемам либо к коллапсу этой системы. Такой инструмент должен привлекать за счет экономических стимулов, а не за счет того, что мы кого-то за руку приведем.

— Говорят, что на президиуме Госсовета, который пройдет в сентябре, будет высказано предложение о глобальной реформе всей отрасли?

— Честно говоря, я не знаю, кто будет выносить такое предложение, пока ни у кого в голове нет такого предложения. Я думаю, что основной вопрос — это модернизация "исторического принципа" распределения квот на вылов рыбы и новое регулирование начиная с 2019 года.

Я думаю, что это будет самый важный вопрос, который больше всего интересует отрасль, и это и есть реформирование отрасли. Все остальные вопросы по сравнению с этой законодательной инициативой отошли на второй план.

— Как можно охарактеризовать текущее состояние рыбной отрасли в Крыму?

— Мы еще в 2014 году смогли добиться того, чтобы рыбный промысел не остановился и продолжался в новых условиях. Кстати, в прошлом году именно рыбаки первыми из всех судов Крыма официально получили российский флаг.

Сейчас практически все суда, которые хотели перерегистрироваться под российский флаг, это сделали. Некоторые судовладельцы только недавно заявили о желании перерегистрировать суда, в том числе те, которые принадлежали украинским гражданам. Рост добычи растет по сравнению с прошлым годом. Понятно, что 2014 год был переходным и было "проседание" по объему вылова. В этом году, как мы ожидаем, рыбаки Крыма добудут около 40 тысяч тонн рыбы. В 2013 году этот показатель был чуть выше, но не надо забывать, что и судов стало немного меньше, да и в часть акватории, в которой раньше крымские рыбаки работали, они теперь зайти не могут.

— Какие проблемы у крымских рыбаков?

— Во-первых, это пока неполное понимание контрольно-надзорных функций со стороны Пограничной службы РФ. С одной стороны, они привыкли работать по-другому, в другом правовом поле, а с другой — понятно, что наша пограничники порой "буквоедствуют" и тогда возникают конфликты.

Во-вторых, рыбаки жалуются на сложности с доставкой рыбной продукции с полуострова и просят ввести субсидирование паромной переправы. Но это скорее экономическая просьба. Понятно, что для любого производителя лишними субсидии не будут. В целом, проблем с реализацией нет, крымская рыба пользуется спросом.

И в-третьих, они просят не допустить реализации инициативы по формированию рыбопромысловых участков в Крымском федеральном округе, которую предлагает рыбное агентство в Крыму.

Источник: РИА Новости