Кирилл Колончин: Без промразведки стратегических целей не достичь

В рамках реализации стратегии развития рыбной отрасли до 2030 года научному сопровождению отведена одна из ключевых ролей. Перед рыбохозяйственными институтами поставлен целый ряд задач – от повышения достоверности прогнозов и разработки новых технологий до более тесного сотрудничества с бизнесом при определении направлений исследований. Каким образом ученые смогут ответить на эти вызовы, стоит ли ждать новых сюрпризов по лососю и зачем возрождать промразведку, в интервью журналу «Fishnews – Новости рыболовства» рассказал директор Всероссийского научно-исследовательского института рыбного хозяйства и океанографии (ВНИРО) Кирилл Колончин.

– Кирилл Викторович, хотелось бы начать с итогов завершившейся лососевой путины. В некоторых регионах не обошлось без неприятных сюрпризов, подходы горбуши вновь оказались ниже ожидаемого. Что происходит с красной рыбой? И какие рекомендации может дать отраслевая наука?

– На самом деле итоги мы еще не подводили, их только предстоит проанализировать. Но еще в прошлом году мы говорили, что будет уменьшение. По прогнозам, которые делала рыбохозяйственная наука, было ясно, что сахалинские рыбаки получат меньше рыбы, и эта тенденция явно продолжится. В ней нет ничего странного, это отражение многолетней климатической цикличности. Как отмечали на последнем ДВНПС, если вспомнить советские годы, то там уловы были в восемь раз ниже, чем сегодня.

Перед нами стоит задача не просто проанализировать ситуацию, а предложить пути решения того, как сохранить имеющийся потенциал. И ученые предложили: внести изменения в правила рыболовства, которые касаются вопросов регулирования орудий лова, наведения там порядка, установления правильных проходных дней, исключения бесконтрольного лова различными сетями и т.д. Это целый комплекс мер, который обсуждался на ДВНПС, причем мы предложили, чтобы эти изменения касались не в целом правил для Дальневосточного бассейна, а каждого региона в отдельности. И именно так и будет.

Сегодня по степени, скажем так, беды у нас на первом месте стоит Сахалин, на втором месте – Амур, а потом уже все остальные. На Камчатке благодаря биологическим причинам, мы думаем, что и 2018 год будет достаточно удачный. В целом-то улов на стабильном уровне и, наверное, таким и останется, но значительно изменится распределение вылова по регионам.

– На ДВНПС представители регионов говорили о чрезмерном количестве рыбопромысловых участков и ставных неводов. Предложенные изменения в правила рыболовства касаются регулирования промысловой нагрузки?

– Безусловно, надо смотреть на условия распределения промысловых участков. Количество РПУ, заводов и переработки, сконцентрированных на Сахалине, никак невозможно сравнить с Камчаткой. Естественно, из-за изменившихся условий люди находятся в невыгодном положении. Еще надо понимать, что хотя правила нацелены на то, чтобы через несколько лет ситуация улучшилась, сразу они вряд ли всем могут понравиться.

Важную роль играет и сознательность самих рыбаков. Например, многие крупные промышленники готовы сегодня идти даже на определенные убытки, для того чтобы сохранить стабильность промысла в будущем.

– Сложилась странная ситуация вокруг лососевых рыбоводных заводов: одни их называют чуть ли не главными виновниками неудачной путины, другие, наоборот, считают, что только ЛРЗ спасут ситуацию. Какой точки зрения придерживается наука?

– Наверное, сказать, что это ЛРЗ во всем виноваты, будет неправильно. Люди действовали в рамках возможностей и правил. Но помимо биологии и мнения науки есть еще чисто экономические параметры. Огромное количество РПУ распределено между мелкими участниками рынка, которые закредитованы, и у них нет другого выбора. Они не могут думать, как крупные предприниматели, планировать на пять лет. Они понимают, что или сегодня, или никогда. Соответственно этим пользуются те, у кого ресурсы больше, и из-за этого подрывается запас. Вот в этой части регулирования не хватало.

Вторая причина – это управление комиссиями на местах. Регионы пытаются вытащить на себя полномочия и говорят, что на месте виднее, но по факту получается так, что чем ближе к промыслу, тем меньше науки и меньше правил. Видимо, потому, что больше заинтересованности у людей, которые принимают эти решения. На мой взгляд, эти комиссии должны быть максимально изолированы от местных условий. Любые лососевые – это федеральный ресурс, именно поэтому окончательное решение будет принимать регулятор.

– В сентябре на Международном рыбопромышленном форуме вы говорили о необходимости восстановления системы промразведки на базе частно-государственного партнерства – научных институтов и бизнеса. Какие шаги предпринимаются в этом направлении? И есть ли желающие со стороны рыбопромышленников участвовать в таких проектах?

– На самом деле идея формулирования этой задачи пришла от бизнеса, потому что бизнес растет и хочет осваивать новые районы, готов вкладывать деньги в новое оборудование. В ближайшее время у нас должен серьезно обновиться флот, появятся суда различного класса, в том числе ледового. Все это говорит о том, что бизнес пойдет дальше, не ограничиваясь рыболовством в тех зонах, где мы ловим сегодня. Когда четко указано, как, что и где ловить, конечно, это всем выгодно. Другое дело, кто за это будет платить.

Раньше за все платило государство. В принципе оно и сегодня могло бы себе это позволить, если бы мы понимали, какой источник средств. Мы не раз обсуждали этот вопрос, например, то, чтобы погрузить какую-то часть денег в сборы, которые взимаются с рыбаков. Это, кстати, предлагала Общественная палата. Теоретически, наверное, так тоже можно сделать, но как это реализовать технически, честно говоря, мы не совсем понимаем. Поэтому и родилась идея государственно-частного партнерства. Скорее всего, это будет какой-то фонд. Мы рассматривали разные предложения, в том числе такие формы, как эндаумент, но это решение еще будет обсуждаться руководством.

Есть еще один узкий момент для промразведки – это что делать с уловом. В соответствии с нашими законами мы обязаны уничтожать уловы. Такая схема, наверное, в какой-то момент была оправдана, но с точки зрения рационального использования водных биоресурсов это, конечно, непозволительная роскошь. И если мы найдем схему и нам удастся убедить руководство в ее целесообразности, посмотреть на опыт наших коллег за рубежом, где это используется, думаю, что эксплуатация таких судов будет значительно дешевле и выгоднее.

– Вы имеете в виду, чтобы промразведка окупала себя за счет производства?

– В том числе есть и такие предложения. Когда обсуждается освоение нового района, то сами бизнесмены говорят: «Разрешите нам туда выйти, там никто никогда ничего не ловил, но если мы там что-то поймаем, то это все наше». Логика-то железная. Почему бы не разрешить? Заодно мы получим какие-то новые данные. Но в рамках сегодняшних законов этого разрешения им никто не даст. Выходит, что мы сами стали заложниками такой ситуации. Может быть, десять лет назад это было не видно, но сегодня понятно, что достичь амбициозных целей, которые поставлены в стратегии развития до 2030 года, без промразведки невозможно.

– Как обстоят дела с финансовым обеспечением деятельности отраслевых НИИ на 2018 год? Есть ли опасность сокращения научных программ и экспедиционных исследований?

– На мой взгляд, сегодня проблема не в том, что научные программы не финансируются, а в том, что происходит старение научного флота. Сейчас запланированы достаточно серьезные средства, в том числе и на ремонт научного флота, которые позволят нам хотя бы удержать количество экспедиций.

Плюс ко всему значительно увеличивается финансирование новых исследований. Мы рассматривали этот вопрос на ученом совете. Пока не буду говорить, о какой цифре идет речь, но она значительно выше, в сравнении с плановой, которая переходит с 2017 года. В планы на ближайшие годы мы включили такие экспедиции, которые не проводились десятилетиями. Это и освоение новых территорий, и возвращение в районы Арктики и Антарктики, и изучение морских млекопитающих. На мой взгляд, сегодня научный задел, наработанный советскими учеными, уже не соответствует реалиям дня и требуется серьезное обновление информационной базы. В противном случае прогнозы, которые мы даем, просто не позволят рыбакам работать.

– Ранее речь шла о проектировании и строительстве нескольких научно-исследовательских судов для Росрыболовства. В какой стадии сейчас эта работа?

– В соответствии с решением Госсовета мы должны получить три новых научно-исследовательских судна. Наш институт принимает участие в работе по проектированию первого НИС ледового класса, которое должно стать флагманом и, с моей точки зрения, 250-300 дней в году бороздить моря и океаны и поставлять нам новые данные.

Если удастся закончить эту программу в ближайшие два-три года, это будет огромная победа для Росрыболовства в целом. Одно такое судно может заменить сразу с десяток тех, которые используются сегодня. Это очень серьезное оборудование, самое современное, это пилотируемые и беспилотные летательные и подводные аппараты. На новых НИС можно будет проводить исследования любой сложности.

Проектанты определены постановлением правительства – это верфи в Нижнем Новгороде, мы для них готовим техническое задание. Пока оно в процессе обсуждения, но уже есть визуализация головного судна, первые прикидки, которые позволяют нам быть уверенными в завтрашнем дне. Сроки сжатые, в этом году или в начале следующего мы должны получить проект.

– В числе перспективных объектов промысла, которые могут дать существенный прирост объемов добычи, большие надежды возлагаются на дальневосточную сардину (иваси). Какие прогнозы дает наука по этой капризной рыбе? Насколько оправданы заявления о миллионе тонн и по силам ли нашему флоту освоить такие объемы?

– Я бы сказал, что цифра эта взята с потолка: пока нет никаких данных, которые бы подтвердили, что это будет миллион тонн, полмиллиона или полтора. Мы просто видим, что это цикличность, что рыба появилась вновь и что, если опираться на старые, еще советские данные, скорее всего, она пойдет в большом объеме.

Другое дело, что мы сегодня однозначно не готовы к тому, чтобы выбирать такое количество ресурса, потому что это очень нежная рыба, она требует специальных средств лова и соответствующей переработки. Поэтому компании, которые планируют заниматься этой продукцией, очень серьезно инвестируют в переработку и в суда. Это не так просто, как кажется: вот пришла иваси и все мы тут озолотились. Нет, над этой рыбой придется серьезно поработать, чтобы сохранить ее органолептические свойства.

Мы к этой работе тоже подключились. В рамках нашего технопарка «Красносельский» мы собираемся открыть экспериментальную линию по иваси. Планируем, что в ноябре она уже заработает и мы сможем отрабатывать различные технологии – по консервации, по засолке, по транспортировке, по заморозке.

Для того чтобы предложить качественную продукцию, а она сегодня очень сильно востребована на рынке, придется поменять многие вещи, например, освежить технические условия. Или сегодня есть мнение, что транспортировать иваси в готовом виде с Дальнего Востока нельзя. А с другой стороны, я знаю, что есть крупные компании, которые считают, что это не так. Все это мы сейчас как раз изучаем.

– Технопарк «Красносельский», созданный на базе ВНИРО, по замыслу должен стать основой экспериментально-производственного комплекса. Кто участвует в этом проекте помимо института? И когда вы рассчитываете получить первые результаты?

– На самом деле мы единственные в рыбной отрасли, кто получил такой статус. Я бы, наверное, покривил душой, если бы сказал, что мы всю жизнь мечтали быть технопарком, у нас как у федерального института и других задач хватало. Мы в основном беспокоились за наше экспериментальное производство на Ижорской, где отрабатывались разные технологии. В том числе, мы выпускали небольшие партии продукции для школьных завтраков и обедов, работали с водорослями, выпускали деликатесную продукцию, лечебно-профилактические препараты, например, мидийный гидролизат. У нас там находится современное оборудование, есть собственные документы по стандартизации, которые мы, кстати, активно распространяем.

И вот для того чтобы приблизиться к рынку, мы решили создать технопарк. Это позволит максимально задействовать имеющееся оборудование, сделать отдельные испытательные лаборатории, чтобы предоставлять услуги не только для рыбников, но и для всех предприятий в том районе Москвы, кто занимается производством пищевой продукции.

Организация технопарка – это сложный процесс, нужно пройти очень много согласований. Так как мы бюджетное учреждение, нам потребовалось получить разрешение Росимущества, Росрыболовства, подготовить план, согласовать его и с нашими ведомствами, и с правительством Москвы. Сейчас этот процесс на стадии завершения. Мы планируем разместить в технопарке несколько якорных резидентов, которые будут вместе с нами решать эти задачи.

С одним из наших будущих резидентов мы уже реализуем проект по производству продукции из дальневосточной сардины (иваси), о котором я говорил.

– А кто ваши резиденты по профилю? Это рыбопромышленники или компании из других отраслей?

– Это рыбные компании, причем крупные. Нам были интересны люди, которые готовы вместе с нами инвестировать в новые технологии. Конечно, предприятия, которые обладают собственным флотом и могут привезти сюда свою продукцию, нас устраивают больше, потому что в этом случае мы можем контролировать всю цепочку качества – от вылова до прилавка. Именно с такими компаниями мы сегодня ведем переговоры. Их не должно быть много, я считаю, что одна-две – это максимум, это полная загрузка технопарка.

Не забывайте, что в соответствии с правилами якорные резиденты технопарка получают налоговые льготы, поэтому они не просто так рвутся туда. Это льготы в рамках налогов, которые установлены правительством Москвы. Соответственно мы хотим, чтобы сэкономленные для предприятий деньги были направлены на новые технологии.

Среди перспективных продуктов, которые может выпускать технопарк, – три-четыре вида новых БАДов, которых сегодня на рынке нет. Это БАДы на основе печени краба, различных вытяжек. Пока не буду все называть, потому что мы еще до конца не определились с ассортиментом. Кроме того, планируем проводить эксперименты с новыми кормами, что тоже сегодня крайне востребовано рынком.

– Вы очень кстати упомянули о кормах. Росрыболовство не раз подчеркивало важность научного обеспечения развития товарной аквакультуры, но пока складывается впечатление, что разработки отраслевых НИИ сильно оторваны от практики и тихо гаснут в институтах. Чем конкретно может помочь ВНИРО предприятиям аквакультуры?

– Здесь я с вами не соглашусь, они нигде не гаснут. Гаснет, к сожалению, желание у людей, которые занимаются товарной аквакультурой, взаимодействовать с научными учреждениями. Многие приходят в эту сферу со своими идеями и деньгами и искренне не понимают, зачем им наука. Ведь можно посмотреть, как работают в Норвегии, в Дании, в Израиле, целиком купить эту технологию, перевезти ее в Рязанскую губернию и работать.

Эти активные бизнесмены уже по всей стране зазвучали, зазвенели, в том числе из-за проблем, вытекающих из такого подхода. Оказывается, перенести зарубежную технологию в наши условия совсем не просто. Есть ряд очень серьезных проблем, например, с ветеринарными правилами, которые до сих пор не готовы. Нет единых стандартов, хоть как-то соответствующих международным. Зато живы старые клише, например, очень трудно объяснить людям, что выращивание, скажем, карпа и судака – это абсолютно разные вещи.

Если посмотреть на самый удачный зарубежный проект – норвежский по выращиванию атлантического лосося, то видим: норвежцы в течение десятилетий колоссальные деньги тратили на его научную основу. А сегодня они владеют рынком и планируют его увеличить. Если у нас такие же амбиции или хотя бы близкие к этому, то, наверное, стоит слушать то, что говорит наука.

На базе наших институтов мы планируем в дальнейшем структурировать научное сопровождение аквакультуры. У нас уже есть великолепные центры, которые занимаются в том числе и осетровыми. Например, астраханский БИОС, который позволяет не только выполнять работы по селекции и другим чисто научным вопросам, но и совершенно спокойно организовывать курсы повышения квалификации для всей страны. Еще одно важное направление – разведение новых видов, которых мы до этого не выращивали. Скажем, по судаку или щуке технологии уже есть. Мы над ними работали не один год и считаем, что это очень перспективные виды рыб для разведения в неволе, с хорошим экспортным потенциалом.

Поэтому могу сказать, что аквакультурой мы занимаемся серьезно. В рамках проектного офиса ВНИРО подготовлены типовые решения для среднего и малого бизнеса. Практически все предложения и просьбы, которые поступают от начинающих и желающих, мы удовлетворяем. Наука заинтересована в скорейшем внедрении своих разработок в аквакультурные хозяйства, поэтому мы не только разрабатываем технологии, готовые к практическому внедрению, но и работаем над оценкой экономической эффективности новых технологий, анализируем обратную связь.

Анна ЛИМ, журнал «Fishnews – Новости рыболовства»

Январь 2018 г.

http://fishnews.ru/rubric/zakon-ob-akvakulture/10794